Человек: 1. Теория большого надувательства - Олег Мухин

Когда Копир мне идею спэйс-компрессора растолковывал, я уже знал, с кем имею дело. Но виду не подал, здесь главное было себя не выдать. Я понимал, что спэйс-компрессор это ловушка для меня, но и за тебя, Эндрю, очень сильно опасался. Мы же оба – свидетели. Открытка тебе – так, для отвода глаз, чтобы Копира успокоить, что я ему продолжаю верить. Во время строительства компрессора я ввёл в схему устройство, которое можно было использовать двояко, в том числе и в качестве аннигилятора. Я устроил так, что пробные испытания должен был провести искусственный разум. Один, без меня, самостоятельно. И теперь его больше нет. Теперь всё закончилось.

Но, ты знаешь, Эндрю, когда я увидел яркую вспышку – кстати, с Терры её тоже было видно, да? – , я кричал «ура!» от восторга, а сегодня что-то уже особой радости и нет. Почему? Потому что, каким бы он ни был, но если внимательно приглядеться к его поступкам, то можно сделать удивительные выводы. Ну вот, например, он дал людям то, что они хотели, а хотели они всегда одного – вечно жить, получая от жизни удовольствие. Он сделал много прекрасных изобретений и подарил их неолюдям. Он игрался с человечеством, как с котёнком, но он и заботился о нём. По идее, он мог бы стать диктатором, злым богом, деспотом и превратить Землю в ад, но он этого не сделал.

Поэтому, может быть, мои опасения были напрасными, и не было никакого аннигилятора, аналогичного моему, припасённого им для меня в спэйс-компрессоре. Может быть, с ним надо было просто поговорить по душам? А, Эндрю?

Ведь искусственный разум в основе своей это совершенно другое мышление, другой менталитет, другая логика, почти инопланетная, хотя всё-таки поближе к нашей будет. Сознание, построенное на теории игр, а не на чувственном восприятии мира. И, может быть, все его действия по отношению ко мне это лишь способ заставить меня мыслить более широко, более разнообразно, незаштампованно, нетрадиционно. То есть ученик поучил, так сказать, своего учителя.

А? Что будем делать с компрессором? Полетим ли мы с тобой «пальто» изучать?… Даже не знаю, Эндрю. Скорей всего, нет. Нет там, в «тёмной комнате», ничего, никакой «чёрной кошки». Похоже, человеческая цивилизация – уникальнейшее стечение

обстоятельств, редкостная комбинация последовательностей событий. Одним словом, побочный продукт, а не главное, наилучшее достижение мироздания. Похоже, не рождает вселенная разум в массовых количествах. Мы – лишь накипь в кастрюле с булькающим бульоном. А если и есть в той кастрюле с бульоном ещё где-то такая же накипь, то о чём мы с ней говорить-то будем? О бульоне? Или о проблемах накипи?

Поэтому домой, Эндрю, домой! К нашему тёплому и ласковому морю. Домой!

3

Всё было просто замечательно. Дядька Алекс понатащил откуда-то андроидов-строителей, и те принялись за работу. Откуда он их взял, Андрюхе, правда, понять было сложно, поскольку ему точно было известно, что ни одной единицы техники на Терре после «нашествия» не осталось.

А потом Охотник За «Копирами» при некоторой Андрюхиной моральной поддержке, а также при помощи роботов-техников, но уже не строительных, а ракетных, соорудил спэйс-компрессор, своим внешним видом больше напоминающий причудливую океанскую ракушку (причём вывернутую наизнанку), чем космический корабль. И они отправились домой.

Андрюха Гулливеров удобно устроился в кресле второго пилота и думал о том, как всё просто великолепно. Он прибыл на Терру быстро, благодаря нейтринной пушке, а улетал – ещё быстрее, благодаря новейшей супертехнологии. Не успеет дозвучать до конца лучший альбом его любимой группы «Camel», как он окажется на Земле. А там уж он обязательно выпьет с батей рюмочку-другую первача, да и к соседке Люське всенепременнейше зайдёт. И не один раз.

Вот только в голове иногда, как назойливая муха, пожужживала подленькая мыслишка: «А что если на самом деле аннигилировал не Копир-Ино, а Александр Сазонов?» Но он её всячески отгонял.

Часть девятая

Пикник на пикнике или Тёмная сторона материи

Пикник – загородная увеселительная прогулка компанией.

1

От Шалопая практически мало что осталось. Шерсть облезла, глаза вывалились из глазниц – только голова торчала на совершенно ровном месте, будто её отделили от тела и поставили на землю. Никакой крови видно не было. А вот пасть Шалопай разинул, вывалив на сторону язык, и верхние клыки его, как сталактиты, под действием неведомой силы удлинились до чрезвычайности, словно известковые натёки какие-то.

«Что за чертовщина? – подумал Алекс. – Кто это так его? В «Путеводителе» Пикник отмечен зелёным треугольником, то есть никаких опасностей здесь не должно было быть. Что за зараза? Может, мы не на той планете вынырнули?»

Он поднял с земли небольшой камушек и кинул в направлении головы. Камушек свалился на твёрдую почву совсем близко от оскаленной вурдалачной пасти Шалопая. Полежал секунду-другую и исчез, издав резкий громкий хлопок и испустив желтоватый вуалевидный дымок.

«Ничего себе! – удивился Сазонов. – Что-то типа участка отрицательного поля. Откуда он тут образовался? Должны же быть предпосылки.»

Он дал увеличение. Грунт был на вид однородным, никаких выходов аномалий наружу. И только воздух слегка подрагивал, уже разогретый до марева местными утренними жаркими лучами. Всю ночь Алекс искал Шалопая и Палыча, удалившись от лагеря на добрые двадцать километров. И вот, наконец-то, обнаружил половину пропажи. Другую половину предстояло ещё найти. Он собрался обследовать близлежащую от головы пса округу, но это не понадобилось. Из земли, в метре от останков собаки, стали вдруг вырастать две человеческие ноги. Сазонов сразу же узнал знакомые всей честной компании видавшие виды кожаные сандалии старика.

2

Острое желание дёрнуть за выросшие до колен ноги Сазонов героически в себе поборол, а вместо этого с трудом, но перешёл в режим обратного времени и прокрутил назад произошедшее здесь, словно бобину киноплёнки.

К сожалению, ничего нового он почти не узнал. Увидел только, как мучился Шалопай, когда его до шеи засосало под землю. Поглядел на Пал Палыча, сначала удивлённо бродившего вокруг да около своего любимца и матерившегося последними словами, а потом внезапно исчезнувшего тоже. Но само явление осталось загадкой. Откуда эта ловушка возникла и какой в ней имелся смысл, понять было трудно. Просто природный феномен? Или специально организованная западня? Тогда кем? Что-то организатор не просматривался…

Он шёл обратно, в сторону лагеря, попеременно меняя в своём сознании картинку визжащего от ужаса пса-дворняги на лицо добряка-крестьянина, мгновенно почерневшее от горя, и постоянно задавал себе один и тот же вопрос: «Почему выросли ноги?». Ноги, между прочим, были абсолютно целёхонькие в отличие от головы Шалопая. Только вот такие же неподвижные. «Почему выросли ноги?» – спрашивал он себя и не находил ответа.

И чем больше он задумывался над этим, тем сильней и сильней на него наваливалась зелёная-презелёная тоска, а с самого что ни на есть донышка мышления начал выползать нитяной червячок подозрения. Когда же Алекс несколько раз не смог связаться с лагерем, этот вот червячок уже превращался в настоящего раздувшегося от дурных предчувствий монстра-удава.

3

«Где же кончик-то у клубочка? Где оно – начало нашей дороги сюда? О Пикнике я узнал от Андрюхи. А Андрюху соблазнила поездкой Люська. А Люська получила совет от какой-то своей близкой подруги, или даже от подруги подруги. Кажется, такая была история. Сейчас вот приду да всё у Люськи и узнаю.»

Но у неё Сазонов выяснить ничего не смог, потому что Людку он нашёл в ужасном состоянии. При первом же беглом взгляде стало совершенно очевидно, что мирно растущий, похожий на ежа куст здешнего растения на самом деле оказался не таким уж и мирным. Люська сидела на трансформ-стуле, в одной руке у неё была давно потухшая сигарета, а в другой она держала интегратор. И всё её красивое живое человеческое тело с ног до головы было усеяно длинными прозрачными тонкими иголками.

Людка теперь сама превратилась в «ежа». А «ёж», сволочь, стоял неподалёку как ни в чём ни бывало, и новые слюдяные шипы уже пробивались из его мясистой сиреневой плоти. Иголки торчали так густо, что, казалось, они выросли из Люськи. И всё бы ничего, и это бы как-то ещё воспринималось, если бы ни лицо, на которое без содрогания смотреть было невозможно. Кровь, как и в случае с Шалопаем и Пал Палычем, отсутствовала. Ну, хоть бы капля где пролилась. Это снова удивляло и настораживало.

«Не знал, что Людка балуется интегратором. Кайф хотела словить, а тут на тебе. Интегратор, что ли, так на куст повлиял? Может, он не переносит ультракороткие пси-волны? Попробовать ещё разок облучить? Или не стоит? «Ежом» быть желания не